Зима в сто четырнадцатой

[НекрЫсь]

На показ средней студии я почти опоздал, но зная тенденцию к вступительным словам, все-таки добрался. Я вошел, когда благодарили осветителей, а потом уже зашла речь о Туве Янсон. Как и обычно на таких показах, мест не хватало, что никогда не нарушает теплую домашнюю атмосферу этой комнаты, помнящей даже показы спектаклей, фотки с которых теперь уже и в коридоре у нас не висят.

Показ "Гюнта", "Билета", "Эмиля", "Вечного похитителя", "Униженных" - все они словно добрые призраки Зеленой комнаты осеняют крылами новый показ - "Волшебную Зиму" Янсон.

Да, это уже тоже традиция - традиция инсценировки и постановки, где главенствуют пластика и текст, где актеры растворяются в авторах - они остроумны там, где остроумен автор, они рассказывают словами автора даже о наступлении времен года, они поют авторские песни.

Но несмотря на это торжество формы, несмотря на долгие предупреждения о "студийности" показа, характеры финской сказочницы видны, особенно тому зрителю (любого возраста), который знает и любит сказку. "Хемуль!" дружно выдохнули три зрителя от очень маленького до очень взрослого возраста, когда появился лыжник. Другое крыло зрительного зала хохотало над малюсенькой ролью Снусмумрика, который, пожалуй опередил всех участников в столь важном и столь редком сейчас на нашей сцене искусстве, как перевоплощение. Снусмумрик был по Станиславскому, только ему не хватало текста. Хемулю же в свою очередь, как и очень многим, особенно во втором действии не хватало дикции. Но это не укор, потому что актеры одаренные этой дикцией от природы зачастую ею злоупотребляли, без учета объема площадки. Что-то надо делать с криками. Малышка Мю конечно злая, но не настолько же, чтобы изображать из себя Князя, напустившегося на Алешу. Тут прием идет в зашкал - характер гибнет под децибеллами.

Я долго пытался угадать в персонажах детей знаменитых родителей и хотя и промахнулся, но отметил по разному, но искренне остроумных в своих образах Юнка и Бельчонка. Бельчонок получился безбашенный, особенно хорошо было падение навзничь - "Ты играешь, или еще сердишься?". Немного странно было, что трагичность (та самая, где "Если ты заплакал, посмотри на страницу 63") сильно затушевалась, но пусть этот стишок так и останется феноменом мировой литературы, не заставляя плакать всех еще и на сцене. Юнк был, пожалуй, даже точнее в своем песьем беретике, и глубинной ипохондрии про варенье, но у него здорово потерялись волки. Вопрос, "кто же его родственники?" остался в целом без ответа для нечитавшего повесть зрителя. Это получилась такая глобальная загадка, полотно сюрреализма, где можно любоваться открытой дверцей шкафа, но совершенно не видно, на чем шкаф висит или стоит.

Муми-тролль был в очень хорошем костюме, и огромную свою роль вытаскивал до уровня бельчонко-юнк-мумриковского многократно, особенно, как и положено муми-троллю на материале разграбления дома. Скажем так - бильбо в норе был значительно сильнее бильбо за пределами норы. И сока нет и дров нет! - в этом слышался не надрыв и слезы, а глубинный юмор. Видимо занятый ненадолго из истории Хемуля. История Хемуля и обретения им своих спутников вышла слегка приглушенной, без издевки.

Времена года и - внезапно - ледяная дева показались мне сильно похожими на двух девушек, дерущихся на мечах. Зато в диалоге Туу-тикки с Девой блеснул, пожалуй самый яркий момент - пальцы рогами. Его бы еще чуть с текста сдернуть, и это был бы совершенно точный градус холода тувеянсонской зимы - внезапная короткая жуть между ровным и холодным праздником легкой иронии.

И - как всегда на показах в 114, пластика давала возможность распрямить плечи и размять лицевую мускулатуру. Идеальнее, чем хатифнаты трудно представить себе что-то и на сцене. Иначе говоря - хатифнаты универсальны, их хоть сейчас на любую сцену.

(как собственно давным давно убедил нас пример Васи Соколова, Егора Емельянова и Димы Балашова. Хатифнаты? Хатифнаты...)

Со спектаклем, студия!
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum

[Лавров]

Спасибо за отзыв.
Долго думал кто же такой Снусмумрик, обнаруженный тобой в спектакле, в то время как его там быть не могло. Видимо это был Сниф. парадокс уровня громкости бесконечно мной озвучивался и учитывался при репетициях, но увы, зритель и актер соединившись вместе приводят к необъяснимым последствиям. так Хемуль становится деспотом и упорно отказывается петь свою песенку, а Мю и хатифнаты орут так что звон идет
_________________
Самураи в траве неспроста

[НекрЫсь]

Я имел в виду парня потерявшего трубку. Если это не Снус, значит я плохо помню Туве.
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum

[Лавров]

это был муми-папа. текст Туви
_________________
Самураи в траве неспроста

[НекрЫсь]

А я-то думал, где папа? Но по превосходящей всю семью целеустремленности и грибниковой многослойности он был вылитый Снус.
Снифа-то я сразу распознал, как впрочем и пса Юнка. Он был очень псовый в своем "наверное врут". Это не сын Тимура?
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum

[Лавров]

нет, это Амир (он, кстати, египтянин), а сын Тимура Бельчонок
_________________
Самураи в траве неспроста

[НекрЫсь]

Да, действительно, Хемуль не пел. Он, видимо стеснялся. Как же нам порой не хватает Полины Тепляковой, которая так стесняется петь сама, что идет учить (и учит) танцевать других!
Я, в свое время, очень гордился многонациональным составом "Билета" и "Выхода". Но египтян там не хватало
_________________
Dum spiro - spero
Spero, ergo sum